ВО СНЕ И НАЯВУ или «АСТАХАНЬ-88» Сказка для начинающих бойцыц с/х студенческих отрядов МЭИ АВТФ Мда. Без предисловия тут никак не обойтись. Давно дело было. Уж и сама с трудом могу вспомнить о чем писала, с еще большим трудом могу понять зачем писала. Ну да ладно. Что написано, то написано. Менять ничего не буду, а то персонажи обидятся. Данное произведение является первым робким опытом на бескрайнем поле прозы. Стиль весьма своеобразный. Даже для меня. В те далекие и беззаботные годы была весьма популярна повесть Стругацких «Понедельник начинается в субботу». Не могу сказать что по мотивам, но наверное это просто свойственно юности: подражание кумирам. Повзрослев, да и поумнев, чего уж там скрывать, я по достоинству оценила заповедь «не сотвори себе кумира». А тогда, в далеком 1988 году я была молода и наивна, да и чего еще ожидать от студентки второго курса? Вот и результат. Пятнадцать лет повесть пролежала на полке, ну на той которая вторая снизу, и вот наконец преодолев стыд и смущение, я решилась представить ее узкому кругу читателей моих произведений. История создания повести довольно забавна. Поступив с огромным трудом в институт, я завалила первую же сессию и была лишена на долгие месяцы стипендии. С трудом пережив зиму, к весне я еле ноги передвигала от голода (гордая была, потому и голодная – такая вот закономерность прослеживалась в моей жизни), поэтому летом мне не оставалось ничего другого как поехать в стройотряд: безплатная кормежка да еще и деньги можно было заработать. К сожалению факультет у нас был специфически женским, поэтому вместо обычного стройотряда у нас был сельхозотряд. Поскольку я поехала экспромтом, то оказалась без прививок и без росписи за инструктаж по технике безопасности, что впрочем никак не отразилось на моем здоровье. Таким образом я оказалась в положении бойцыцы сельхозотряда «Астрахань-87», ну и как понятно из названия, мы занимались прополкой и сбором помидор где-то под Астраханью, не помню точно как местность называлась. А, вспомнила – Харабали. Ничего интересного, обычные развлечения комсомольцев и молодежи, вырвавшихся из-под родительского присмотра. Это сладкое слово – свобода. По возвращении, я с грустью обнаружила что откормленное тело не влезает вообще никуда, но московская жизнь за неделю привела меня в форму. Больше я в такие сытные места не ездила, памятуя пословицу «не умеешь работать головой – работай руками», и устраивалась в необременительные отряды типа «Приемная комиссия -88». Работа халявная, полтора месяца да еще и не каждый день, надо было дежурить на вступительных экзаменах. А мои одногруппницы вошли во вкус (помидор) и каждый год ездили в Астрахань. Так как после второго курса посещение стройотряда было обязательным, то они соблазнили этим и мою подругу Лену Бычкову. Впрочем, через два года (после четвертого курса тоже была обязаловка) я соблазнила Лену своей халявой, так что мы квиты. Из Астрахани Лена писала мне грустные и жалостливые письма, они у меня до сих пор хранятся. По этим письмам я и попыталась воссоздать атмосферу и быт сельхозотряда «Астрахань-88». Повесть была написана от руки (бедная наша страна) и напечатана первым тиражом в количестве шести экземпляров на пишущей машинке, через копирку, одной из главных действующих лиц. А это между прочим нехило: пробить шесть листов и копирки хрупкими женскими пальчиками. Но так велико было желание иметь у себя мою повесть, чем кстати я несказанно гордилась. Вот пожалуй и все об истории создания. Только в 2004 году я решилась на компьютерную обработку с целью получения полного собрания сочинений в пяти томах.
Лена – Елена Бычкова Ксанна – Татьяна Колобродова Борисовна – Татьяна Борисова Евгеньевна – Татьяна Брынцева Васильева Татьяна – еще один представитель нашей славной группы, на этот раз оставшийся в Москве Соколова Влада – тоже из нашей группы, но без малейшей склонности к физическому труду Потехина Светлана – кажется с прикладной математики, я познакомилась с ней во время прошлогодней прополки Сугробова Татьяна – кажется тоже с математической специальности, девушка редкой красоты и, что реже бывает, острого ума Тузов, Рубекин, Сухих, Богданов, Котов - молодые люди занимающие высокие комсомольские и профсоюзные должности Тихоненко –старый уже дяденька, даже не помню кто это Шулепов – молодой человек безумно влюбленный в Борисовну, впрочем вскоре это прошло У нас в группе было четыре Тани, и чтобы не путаться мы их называли по отчеству. Мудрое решение, правда?
Тяп, тяп, тяпает боец Глава 1 Это случилось давно. Ты уже даже не помнишь с чего все началось, но в один теплый солнечный день тебе напомнили, что ты едешь в Астрахань. «Как же так?» - спрашивала ты себя, готовясь к отъезду. С ужасом вспомнив наши рассказы о голоде в лагере «Садко», ты набила рюкзак консервными банками, баранками, сухарями и прочими продуктами питания. Особое внимание ты уделяла тушенке и сгущенному молоку. Когда же дошла очередь до одежды, ты с удивлением обнаружила, что места в рюкзаке почти не осталось, поэтому нужно было брать только самое необходимое. После недолгих размышлений ты старательно уложила в рюкзак шорты, купальник, ночную рубашку и резиновые сапоги. Собранный рюкзак смотрелся внушительно, и глядя на него ты тихо радовалась: продуктов должно было хватить до первой посылки. Но в этом были и свои недостатки: рюкзак был очень тяжелый. «Попробуем поднять», - с оптимизмом подумала ты и осторожно приблизилась к рюкзаку. - Первая попытка, - сказал кто-то в соседней комнате. Оказалось, что по телевизору передавали репортаж с соревнований по тяжелой атлетики. - На штанге устанавливается вес 200 килограмм, - с тревогой добавил телевизор. Ты тяжело вздохнула и села на рюкзак. - Да, - издевался телевизор, - нелегко сейчас придется нашему атлету. Такой вес он поднимает впервые. Ты обреченно встала и взялась за лямки. Попыхтев минут пять, ты поняла, что поднять рюкзак не сможешь. - Ах, какая неудача, - притворно посочувствовал телевизор. – Ну, ничего, - с издевкой добавил он, - у нашего атлета есть еще две попытки. Послышалось наглое хихиканье. - У, подлый, - жалобно сказала ты, выключая телевизор. Но он успел радостно прокричать: - Да, наш атлет ушел из большого спорта. А жаль! Ведь у него еще все впереди, и если он в следующем году… Подобная перспектива не сулила ничего хорошего. Ну вот все сборы остались позади и настал День Отъезда. Так далеко и так надолго ты уезжала впервые, поэтому и ты и твои родители немного волновались. Ты делала вид, что тебе хорошо и радостно, и ты просто счастлива, что будешь собирать помидоры. Твои родители старались выглядеть примерно так же. В какой-то степени вам это удавалось, но любой посторонний наблюдатель легко мог заметить, что тебе жалко расставаться с сытой спокойной жизнью, а твоим родителям очень не хочется отпускать тебя так далеко. Наконец подошел поезд и доблестные представители доблестной четвертой группы начали штурм вагона. Вам сопутствовала удача, ибо очень скоро вы получили в свое распоряжение купе и, в качестве нагрузки, Потехину. Когда я добралась до перрона, вы уже устроились и с чувством превосходства поглядывали на меня через стекло. В ваших взглядах читались жалость и радость. Жалость вы испытывали ко мне (впрочем, мне вас тоже было жалко), а радостно вам было потому, что наконец-то вы покидали надоевшую Москву и спокойную жизнь, ибо бациллы авантюризма и романтики бурно курсировали у вас в крови. Поддавшись минутной слабости, мне захотелось бросить все и поехать с вами, чтобы опять жить в пятом домике, есть сырые макароны, играть на гитаре и петь лагерные песни… Встряхнув головой, я отогнала это наваждение, и помахав вам на прощанье и порадовавшись что это не меня увозят в Астрахань, я повернулась и с легким сердцем пошла домой. А ты стояла в тамбуре и с замиранием сердца смотрела в окно. Ты почему-то испытывала чувство, что видишь Москву в последний раз. С каждой минутой это чувство становилось все острее и острее, и когда поезд выбрался за пределы московской области, тебе захотелось сойти на первой же остановке. Устало взгромоздившись на верхнюю полку, ты тупо уставилась в потолок. Из состояния задумчивости тебя вывела Евгеньевна, которая упорно тянула тебя за ногу, пока ты не упала. С трудом поднявшись, ты вопросительно посмотрела на Евгеньевну. - Спать пора, - решительно сказала Евгеньевна, - сегодня я сплю с тобой, - добавила она, залезая на твою полку. - Да, да, конечно, - покорно сказала ты и машинально села на Потехину. Потехина нервно дернулась и ты упала на пол. Подняв голову, ты встретилась глазами с Потехиной, которая, плохо соображая, посмотрела на тебя, потом на храпевшую Евгеньевну, потом на свободные третьи полки. Ее глаза на мгновенье приняли осмысленное выражение, но потом она зевнула и отвернулась. Ты всплакнула и с ненавистью осмотрела спящий вагон. Свободных мест не было и ты, сидя на полу, задремала. В три часа ты проснулась, потому что на тебя наступила Борисовна, которую мучила безсонница. Она предложила тебе пойти подышать свежим воздухом. Ты согласилась и вы часа полтора простояли в тамбуре, где долго смотрели на огни, мелькавшие за окном. Тот, кто никогда не пользовался поездами дальнего следования, вас не поймет. Трудно описать ваши ощущения, но думаю в этом и нет особой необходимости. Потом вам захотелось пить и вы вернулись в купе. Воды у вас было много, но хозяйственная Евгеньевна еще в Москве пересчитала все бутылки и взяла их под свой контроль. Нетрудно себе представить что будет, если утром она не досчитается одной бутылки. Вы еще полчаса пытались бороться с жаждой, а потом появилась Сугробова и положила конец вашим мучениям. Она без малейших угрызений совести открыла бутылку фанты, которую вы и выпили. Напившись, тебе захотелось спать и ты полезла на свою полку, но она оказалась занятой, на ней все еще спала Евгеньевна. - Борисовна! – возопила ты, разбудив Ксану и еще половину вагона. Впрочем половина вагона тут же заснула, а проснувшаяся Ксанна сказала, что хочет пить. Борисовна убедила ее, что пить одной неприлично, и доверчивая Ксанна разбудила Евгеньевну, чтобы та составила ей компанию. Евгеньевна не смогла отказаться и спустилась с верхней полки. Ты тут же устремилась наверх и наконец-то получила возможность заснуть. Твой сон был недолог. Тебя разбудили дикие вопли, очень напоминающие вопль мартовских котов. Открыв глаза, ты увидела, что источником странных звуков был дуэт Потехина – Евгеньевна. Дуэт лежал на нижней полке, широко разевая рот и при этом немилосердно мучая гитару. Ты вопросительно посмотрела на Борисовну и та пояснила, что девушки распеваются. В это время подошла проводница, чтобы узнать кто включил пожарную сирену. На всякий случай она захватила с собой огнетушитель. Убедившись, что ничего не горит, она попыталась отключить «сирену», но Потехина с Евгеньевной никак не реагировали на просьбы проводницы и ей не оставалось ничего иного, как направить струю пену из огнетушителя в широко открытые рты девушек. В вагоне сразу стало тихо и влажно, и ты с благодарностью посмотрев на огнетушитель заснула. В одиннадцать часов тебя разбудила Ксанна, чтобы пригласить на завтрак. Потехина с Евгеньевной сидели с хмурыми лицами и время от времени сплевывали на пол. После непродолжительного завтрака ветераны четвертой группы углубились в воспоминания об «Астрахани-87». Борисовна вспомнила какие прекрасные стенгазеты она выпускала в прошлом году под названием «Некролог»; Ксанна вспоминала о трудных подростках, в беседе с которыми она провела не один вечер, желая наставить их на пусть истинный; а Евгеньевна вдруг вспомнила, что я очень любила спать с ней на одной подушке. За воспоминаниями они не заметили как наступил вечер и ты, воспользовавшись этим обстоятельством, легла спать. Твой поступок вывел Евгеньевну из летаргического состояния и она полезла к тебе, заявив что ей с тобой очень понравилось спать и что эту ночь вы опять проведете вместе. Ты со стоном опустилась вниз и вышла в тамбур, где долго простояла у окна, поглядывая на степь «без конца и без края». Только сейчас ты поняла всю опрометчивость своего поступка и неотвратимость встречи с Астраханью. Ты с неприязнью вспомнила обо мне и Васильевой: еще бы, ведь мы остались в Москве, бросив тебя на произвол судьбы. Вспомнив о Москве, ты расстроилась окончательно и испытала потребность поговорить с кем-нибудь, поэтому пошла и разбудила Борисовну. Едва Борисовна открыла глаза, ты выплеснула на нее весь поток жалоб и заплакала. Борисовна закрыла глаза и заснула. Пораженная подобным равнодушием, ты расстроилась еще больше. В этот момент появилась проводница, заявившая что пора сдавать постели, так как скоро ваше путешествие благополучно завершится и вы приедете в Харабали. Через полчаса мрачные и голодные вы сидели на жестких полках и с надеждой смотрели в окно. И вот наконец этот момент настал: вы ПРИЕХАЛИ! Борисовна и Евгеньевна первыми выбрались из вагона и бодро прохаживались по перрону, с тайным вожделением поглядывая куда-то вдаль. Ты же с опаской выглянула в окно и долго с подозрением осматривала незнакомую местность. Убедившись, что ничего вызывающего подозрение поблизости нет, ты осторожно спустилась на платформу. Все вокруг было новое, незнакомое, не вызывающее доверия. После приветственной речи председателя колхоза «Россия», в котором вам предстояло работать, вас оперативно погрузили в машины и повезли в неизвестном направлении. Вас довезли до понтона, высадили и сказав что дальше вы войдете пешком, пожелали вам счастливого пути и уехали. И вы пошли… Глава 2 Шли вы недолго. Уже через час вы увидели вдалеке несколько подозрительных фигур, которые завидев вас перешли на галоп. Вы решили, что это местные жители и бросились врассыпную. Но это оказались квартирьеры, которые вот уже две недели с нетерпением ожидали вас, чтобы получить выкуп: шоколадку, пачку сигарет, банку консервов и т.п. За этот скромный презент они были готовы столкнуть вас в лужу, облить грязной водой, полить подсолнечным маслом ваш рюкзак или голову. Тебе удалось избежать этой участи и вскоре ты наткнулась на красочную, ядовитого цвета надпись – «Садко». «Интересно, как это расшифровывается?» - подумала ты. - Да, «Садко» - это звучит гордо! – сказал вдруг Тузов, неслышно подойдя сзади и вытащив у тебя из кармана две пачки сигарет (выкуп) и пошел к штабу. Ты отыскала мокрую Борисовну и пожаловалась ей, что Тузов тебя ограбил. - Могло быть и хуже, - пробурчала Евгеньевна, пытаясь вылезти из лужи, в которой кроме нее барахталось еще человек двадцать. Лужа была большой, грязной и глубокой. Квартирьеры потом признались, что эту лужу они углубляли три дня. К вам подошел начальник штаба и сказал, что вы будете жить в пятом домике (ирония судьбы – там мы жили в прошлом году). - Все это ваше, - с воодушевлением сказал начштаба, показывая на цементный пол, голые стены и кровати без матрацев. - А где же матрацы? – робко спросила ты. - А вы за них расписывались? – с подозрением спросив начштаба. Вы отрицательно покачали головами. – Ну вот когда распишитесь, тогда и поговорим, - с облегчением сказал он и ушел. Вы устало опустились на жесткие кровати и грустно посмотрели друг на друга. Первой пришла в себя Борисовна, которая сказала что пора выпускать стенгазету, и пошла в штаб за ватманом и красками, прихватив с собой Ксанну. А ты тем временем отправилась на поиски главка. Увидев вдалеке одноэтажное кирпичное здание, ты направилась к нему. Сооружение имело две двери, но которая из них «М», а которая «Ж» было неясно. Ты робко приблизилась к ближайшей двери. Никто не отозвался, и ты осторожно заглянув вовнутрь и обнаружив что это душевая, поспешила назад. После непродолжительных поисков главк был найден и ты с облегчением вернулась в свой домик. Работа над стенгазетой была в самом разгаре. Борисовна как раз выясняла как она будет называться. - Ну и как же мы назовем ее? - вопросила Борисовна. - Кактус, - сказала Евгеньевна. - Сорняк и тяпка, - предложила Ксанна. - Тринадцать ящиков, - отозвалась Потехина. Потом они посмотрели на тебя. - Ежик, - тихо сказала ты. - Ну нет, это не подойдет, - ответила Борисовна, - надо как-нибудь пооригинальней назвать. Вот в прошлом году был «Некролог». - Могила, - предложила Евгеньевна. - Смерть от тяпки, - отозвалась Ксанна. - Тринадцать гробов, - сказала Потехина. Все опять подозрительно посмотрели на тебя. - Еж, - прошептала ты из последних сил и призналась, что очень хочется кушать. - Ну ладно, - сказала Борисовна, - продолжим после обеда, а сейчас пойдем в столовую. И четвертая группа, прихватив с собой Потехину, решительно направилась в сторону столовой, куда не менее решительно направлялись и все остальные бойцы отряда. Вы удобно расположились в столовой и стали ждать когда вам принесут обед. Подождав часа два и потеряв терпение, вы пошли в штаб, где вас уже ждали ведомости в количестве десяти экземпляров. - Расписывайтесь, - угрюмо бросил Рубекин и отвернулся. Оказалось, что в этом году новые порядки. Если раньше было «пообедал - распишись», то теперь наоборот «расписался? – обедай!». Когда вы наконец пришли в столовую, было уже поздно: время ужина уже прошло, а время завтрака еще не наступило. Мрачные и голодные вы вернулись в домик. - Тортик! – вдруг завопила Потехина, - у меня есть тортик! - А на кухне есть чайник, - сказала догадливая Ксанна. - И у всех есть кружки, - радостно добавила ты. - Ура! – закричали все. Через полчаса вы пили чай и энергично уничтожали торт. После ужина вы пошли выбрасывать коробку из-под тортика, дабы Потехина, в очередной раз назначенная старостой, не получила наряд. Выброс коробки проходил в торжественной обстановке за мужским главком. Он сопровождался световыми эффектами со стороны нового евгеньевского фонарика. Борисовна произнесла торжественную речь, после которой состоялось торжественное захоронение коробки. Сверху был водружен деревянный обелиск в виде коробки. Затем вся процессия направилась в главк, чтобы проводить тортик в самый последний путь. Потом вы вернулись в домик и обнаружили, что матрацев все еще нет. В этот момент раздался истошный вопль: - «До отбоя осталось пять минут!» - Пора спать, - полувопросительно-полуутвердительно сказала Ксанна. - А на чем? – с надеждой спросила ты. - На чем есть, - ответила Ксанна и вытащила из рюкзака телогрейку, шерстяное одеяло и кучу других вещей. Телогрейку она использовала вместо матраца, а сарафаны, футболки, юбки и т.д. в качестве подушки, и укрывшись одеялом тут же заснула. - Неплохо придумано, - одобрила Борисовна, последовавшая примеру Ксанны, как впрочем и все остальные. Ты вытащила из рюкзака всю имеющуюся одежду – шорты, купальник, ночную рубашку и резиновые сапоги – и очень опечалилась. И тут послышалось ожидаемое: - «По лагерю «Садко» объявляется отбой!» Свет в домике тут же погас и тебе не оставалось ничего другого, как забраться на кровать и опустить полог. Кровать была новая, прочная и у тебя было ощущение, что ты лежишь на полу. Положив под голову сапоги, ты всплакнула и задумалась о том, как же это так получилось, что ты оказалась в столь неприятной местности в столь неудобном положении. В который раз ты с ненавистью вспомнила обо мне и Васильевой, а особенно сытую упитанную Соколову. Усталая и обозленная, ты вскоре заснула. Когда ты проснулась было еще темно. Часы показывали 3-00. Тебе очень хотелось кушать и ты достала из рюкзака связку сухарей, поудобней устроилась на жесткой кровати и вонзила зубы в эту арестантскую пищу. К шести часам чувство голода немного притупилось и к подъему ты была готова и морально и физически. Поэтому, когда ты услышала "по лагерю "Садко" объявляется подъем, до построения осталось пять минут", ты восприняла это совершенно спокойно, чего нельзя было сказать об остальных. Евгеньевна при первых же звуках вскочила и с закрытыми глазами начала лихорадочно одеваться, после чего схватила зубную щетку, полотенце и выскочила из домика. За ней, странно подпрыгивая, выбежала Потехина. Ей снилось, что она баскетбольный мячик. Борисовна уныло сидела на кровати и пыталась вспомнить, что нужно делать если до построения осталось пять минут. Ксанна еще спала. Ты разбудила Ксанну и, пожелав Борисовне доброго утра, вышла из домика. Утро было тихим и безоблачным. Комары тихо кружились в воздухе, ожидая тебя. Отмахиваясь от комаров, ты медленно поплелась в сторону умывальников, где обнаружила Евгеньевну, исполняющую танец папуасов. Ее ноги выписывали дикие кренделя; правой рукой, в которой она держала зубную щетку, она пыталась попасть в рот, а левой отгоняла комаров. Глаза Евгеньевны были по-прежнему закрыты. ты помогла ей засунуть зубную щетку в рот, умылась и вернулась в домик. - До построения осталось три минуты! Борисовна все еще сидела на кровати, а Ксанна опять заснула. Ты разбудила Ксанну, еще раз пожелала Борисовне доброго утра и пошла на линейку, где простояла минут десять, изрядно замерзнув, когда услышала: - До построения на линейку осталась одна минута! Когда через полчаса отряд был построен, ты превратилась в холодную статую. Речь командира была долгой и пламенной, но ты уловила только одну фразу: - После того, как все распишутся в ведомостях, состоится завтрак. Через час все сидели в столовой и торопливо поглощали манную кашу, сваренную поваром Сухих (в прошлом командира 5 л/о). После завтрака вы стали собираться на работу. На поле вас должны были отвезти на машине, и действительно оная не замедлила явиться. Машина была большой вместительной и необычно комфортабельной, поэтому там удобно устроились все сто человек. Минут через десять вы приехали на стан. После того, как вы получили ведомости и расписались в получении ведер и мотыг, вы отправились в поле. И вот вы стоите вокруг Рубекина, который решил объяснить вам, чем вы будете заниматься ближайшие две недели. - Значит так, - начал он, - сегодня мы будем заниматься прополкой. Вот это помидор, - сказал он, показывая на ближайшее зеленое травянистое растение, - а это сорняк, - и он ткнул в соседнее травянистое. - А это..., - начал было он, показывая на третий кустик, но остановился, пораженный его сходством с предыдущими растениями. Минут через пять он сделал вывод, что либо все здесь растущее является либо помидорами, либо сорняками. - Будем полоть, - сказал Рубекин и ушел. Вы посовещались и решили, что выдирать помидорные кустики нелогично, ибо вам потом будет нечего собирать. Вы сели на ведра и задремали под мерный рокоток Борисовны, которая пустилась в воспоминания о том, какие прекрасные были помидоры в прошлом году. Так вы просидели до обеда, а затем вернулись в лагерь. Расписавшись в том, что вы не возражаете, чтобы отряд приобрел три иглы, пять тетрадей в клеточку и коробку скрепок, вы пообедали и отправились в домик. За час, отведенный на сон, ты успела написать три письма: мне, Васильевой и родителям. Все три письма были пронизаны одной мыслью: очень хочется кушать. В перерывах между написанием писем ты съела банку варенья и десятка два сухарей. В шестнадцать часов вы уже были на поле, где спокойно проспали до вечера. Вечером состоялось культурно-массовое мероприятие под названием "вечер знакомств". Девочки знакомились с мальчиками. Это было несложно, ибо мальчиков было не больше десяти. А вот мальчиком пришлось туго, у них буквально глаза разбегались, до тех пор пока они не обнаружили Сугробову. Дальше они не испытывали никаких трудностей. Молодые люди окружили Сугробову плотным кольцом и куда-то повели. А вы отправились спать. Войдя в домик, вы обнаружили там матрасы и постельное белье, за которые, как оказалось, вы расписались вчера перед обедом. Это была первая ночь в "Садко", которая прошла тихо и спокойно. Ты сладко спала и тебе снилась большая банка сгущенки. Прошла неделя. Тебе было очень скучно и ты постоянно хотела кушать. Скучно было потому, что часто шел дождь и не было писем. Единственным развлечением было разучивание песен, написание писем и, время от времени, прополка. А кушать хотелось потому, что уже на третий день ты съела все, что у тебя было, а в столовой кормили отвратительно. Ты обнаружила, что испытываешь сильную ненависть к макаронам и любовь к картошке. Жареной. Глава 3 Вот уже несколько дней в лагере находится комиссия из районного штаба в составе Богданова и Котова. Пребывание комиссии благотворно повлияло на отдых бойцов и бойцыц отряда, так как в первое же утро после ее приезда штаб проспал на час подъем. Но на этом благотворительность вышеуказанной комиссии не закончилась, потому что Котов по чистоте душевной предложил провести "Конгресс за сексуальный прогресс", и весь лагерь полмесяца ломал голову, пытаясь придумать что-нибудь за прогресс. Особенно старалась Сугробова, которая за этот самый прогресс была руками и ногами. Так прошел месяц. С утра шел дождь. шел еще с вечера. все спали. Но ты никак не могла заснуть, так как еще две недели назад у тебя появилась навязчивая идея о большой банке с вареньем. Спали все, в том числе и повара. Мерно похрапывала Ксанна, с кисточкой в руках дремала Борисовна, блаженно улыбаясь спала Потехина, безмерно уставшая после плодотворно проведенной ночи кряхтела Сугробова. Приближалось время обеда и ты решила сходить в столовую. Натянув сапоги и чью-то куртку, ты зашлепала по грязи, благодарно поглядывая на небо затянутое тучами. В столовой ты обнаружила кучу писем и радостно поспешила назад, потому что там было письмо и от меня. Этого письма ты ждала целую неделю. С большим шумом, запутавшись в марле, висящей на двери, ты ввалилась в домик. - Почта! - радостно закричала ты. В то же мгновенье из-под пологов высунулся примерно десяток непроспавшихся лиц, жадно глядящих на тебя. Они не расслышали, думали что обед. Первой пришла в себя Потехина. - Ну, - требовательно протянула она. Потехина имела право требовать, ибо письма приходили ей регулярно каждый день. Ты раздала письма. Через две минуты все скрылись под пологами и зашуршали листками. И лишь несколько человек, которым ничего не пришло, с неприязнью смотрели на тебя, а недоверчивая Евгеньевна негодуя зашлепала в столовую, желая убедиться что писем в пятый домик действительно нет. Наскоро раздевшись, ты плюхнулась на кровать и застонала, ударившись о жесткую сетку. Устроившись поудобнее, ты начала читать долгожданное письмо. Мои письма всегда доставляли тебе большую радость и ты их всегда читала вслух, чтобы и остальные порадовались. Чем дальше ты читала, тем радостнее становилось у тебя на душе. И ты стала забывать о таких неприятных вещах, что обеда сегодня не будет (как впрочем и завтра, и послезавтра, потому что машины в "Садко" пробиться не могут, а вертолеты дефицит); что дождь когда-нибудь закончится и придется идти на работу; что печенья осталась одна пачка на всех; что комарам надоело жить на улице и они хотят к вам; что и т.д. и т.п. И вот тебе уже не хочется оказаться на месте ежика, которого засунули в банку со сгущенкой. Да и самой сгущенки не так чтобы очень... И комары вроде бы не так надоедают. Да и мальчиков на диване не так уж и много, на кровати Сугробовой значительно больше. Ты наконец-то понимаешь, что такое счастье, и глядя в окно ты уже не спрашиваешь: "Почему человек не летает?! Ведь до Москвы лететь недолго." Тебе хорошо и спокойно. С блаженной улыбкой на лице ты засыпаешь. Тебе снится сон, который по своей значимости сравним разве что с четверым сном Веры Павловны. Тебе снится большая пятилитровая банка сгущенки. Ты ищешь открывалку, но ее нет. И вот, когда уже окончательно отчаявшись, ты решаешься пустить в ход зубы, откуда-то сверху протягивается рука с открывалкой и голос, прекраснее которого ты никогда не слышала, говорит тебе: "Зачем же зубы портить!" Ты радостно хватаешь открывалку, и забыв сказать "спасибо", начинаешь открывать банку. Рядом с тобой стоят твои лучшие друзья. Облокотясь друг на друга и нетерпеливо вытянув шеи, стоят Ксанна с Борисовной; за ними, держа в одной руке ложку, а в другой гитару, стоит Евгеньевна; где-то под потолком маячит голова Светы Потехиной; с трудом оторвавшись от мальчиков, оборачивается Сугробова... И все они тебя трясут, трясут. Ты просыпаешься. Оказывается тебя зовут ужинать. - А какой мне сон снился, - мечтательно говоришь ты и
окончательно просыпаешься. А после ужина состоялся Конгресс за сексуальный прогресс.
После пламенной вступительной речи Котова в столовую вошла двадцатиногая
"корова", ведомая Ксанной. На "корове" полулежала Сугробова. Через пять
минут она сидела на столе, одетая в ватник. Позишен намба ван. "Ну вот и все", - подумала ты, - "это конец". Но это был не конец. Это было начало конца. Буквально за несколько минут перед твоими глазами промелькнула вся жизнь, начиная с младенческих лет и кончая сегодняшним днем. Особенно прекрасными были воспоминания о студенческих годах. Ты вспомнила, что была гордостью всей группы, все тебя оберегали от того к чему теперь подталкивали, но с особой нежностью ты вспомнила обо мне и подумала: "Вот если бы Света была здесь, она бы этого не допустила". Твои воспоминания были прерваны стуком в дверь. - Войдите! - закричал десяток молодых веселых голосов. - Не надо... - простонала ты. ... И проснулась. Глава 4 Часы показывали 3-00. Все спали. Над тобой нависла
Фетисова, требовавшая от тебя придумать что-нибудь для Конгресса. В
домике было тихо. И эта тишина лишь изредка нарушалась мощным храпом
Евгеньевны. Но это храп не был посторонним звуком, он мелодично
переплетался со скрипом сугробовской кровати, не рассчитанной на двоих;
с подозрительной возней на диванчике; с воплями Потехиной "ящик! еще
ящик!" - Мы, комсомолки и молодежь пятого домика заверяем
Конгресс в своем прогрессе... Глава 5
|
цитирование, копирование и прочее несанкционированное использование категорически запрещено!
