МОСКОВСКИЙ ЭНЕРГЕТИЧЕСКИЙ ИНСТИТУТ

Кафедра

Информационно-измерительной техники

Некоторые наблюдения, сделанные во время обучения
в аспирантуре

Реферат

1994

Былое нельзя возвратить
и печалиться не о чем ...
Б. Окуджава

ВВЕДЕНИЕ

Несколько слов о себе. По традиции о себе говорят или хорошо или никак (не путать с покойником). А традиции я уважаю.

Итак. После окончания МЭИ я имела честь учиться в аспирантуре. Или не честь, а глупость. Потому что я являюсь последним аспирантом кафедры. То ли нет таких достойных людей как я, чтобы принимать их в аспирантуру, то ли нет таких дураков, которые на это согласились бы. Трудно сказать, но из уважения к традиции я склоняюсь к первому мнению.

Следует отметить, что обучение в аспирантуре - занятие легкое и совершенно не обременительное. Находясь на втором году обучения, я даже не совсем понимаю, а в чем собственно это обучение заключается.

В институте я провожу ровно столько времени сколько хочу. И ни минутой больше. И у меня есть все основания считать себя самым свободным человеком на кафедре. И самым ленивым, судя по участившимся вопросам моего научного руководителя: "И за что вам только стипендию платят ?" А в самом деле, за что? Пока я не знаю ответа на этот вопрос.

Моим научным руководителем является Игорь Николаевич Желбаков. Не устаю восхищаться мужеством этого человека. Руководство мной - тяжелый, напряженный труд, требующий крепких нервов, времени и незаурядных способностей. Игорь Николаевич вполне бы мог справиться с этой работой, если бы у него были крепкие нервы и время. Увы, увы. Чего нет, того нет. Поэтому я предоставлена сама себе и не приношу никакой пользы обществу.

Общество отвечает мне тем же.

Причиной написания данного реферата является избыток свободного времени и плохая память. Склероз - это инфекционное заболевание, поразившее нашу кафедру несколько лет назад. В настоящее время большинство сотрудников обладают этой милой способностью забывать все ненужное и все самое срочное.

Итак, я вынуждена признать, что данный реферат будет, скорее всего, единственным воспоминанием, которое останется у меня о кафедре после окончательного окончания института. Поэтому я постараюсь поточнее описать события, происходившие на кафедре ИИТ в конце 1993 года.

Смею предположить, что мой реферат является редким и уникальным произведением, потому что у меня нет никаких сведений о существовании чего-либо подобного, исключая естественно протоколы заседаний кафедры. Но, как известно, эти протоколы, да и не только эти, отличаются сухостью и не всегда отражают реальное положение дел.

Господа! Вашему вниманию предлагается нечто совершенно удивительное и необычное: реферат, написанный добровольно. Поэтому, пожалуйста, не делайте пометок на полях и не критикуйте.

ПОНЕДЕЛЬНИК

Неделя на кафедре ИИТ МЭИ обычно начинается в понедельник, реже в субботу, и никогда в воскресенье. А понедельник, как известно, день тяжелый. Особенно в конце семестра (а речь идет именно о нем). Особенно зимой. Особенно для меня.

В понедельник будильник звонит в половине шестого утра, потому что в половине девятого у меня лабораторное занятие. И не только у меня. Но даже это меня не радует. И даже не утешает. Ну разве что самую малость.

Идя по улице я не могу избавиться от ощущения нереальности происходящего. Ночь, луна, звезды, а я не сплю. По обе стороны от дороги стоят заснеженные деревья, а под ними мелькают какие-то серые, молчаливые тени. Это лунатики: им не спится. Они работают пять раз в неделю и всегда спешат, боясь опоздать. Мне их жалко. Ведь это так тяжело: делать не то что хочешь, а то, что может быть и не надо делать. Подозреваю, что я никогда так не смогу. Переполненные электрички убеждают меня в том, что люди, придерживающиеся такого же мнения - большая редкость.

К сожалению, не думают так и студенты. Впрочем студенты кажется вообще не думают. Но к сожалению говорят. В основном глупости. Впрочем, у каждого человека свои убеждения. У некоторых довольно странные. Особенно у шизофреников. Зимой впрочем не очень. А шизофреников у нас много. Несколько. Но все тихие. Просто удивительно.

Студенты. Плавали, знаем. Сами такими были. Кажется. Потому что в это верится с трудом. Точнее, вообще не верится. Да, не тот студент пошел. Нет, не тот. Студент пошел глупый и наглый, примирившийся с мыслью, что все будет путем. Ха-ха-ха! Для некоторых не будет. Обещаю и торжественно клянусь.

Впрочем довольно о студентах. Закончив институт и проведя несколько лабораторных занятий, я смогла по достоинству оценить фразу "если бы в институте не было студентов, в нем можно было бы работать". Более того, в нем можно было бы даже жить. Вполне.

ВТОРНИК

Вторник. Относительно спокойный и безобидный день. Можно спокойно спать и никуда не спешить. Но скучно. Это очень скучно. Поэтому по вторникам я всегда посещаю институт. В институт я приезжаю к обеду.

Обед в институте - это своего рода традиция, ритуал, включающий в себя множество условностей, но не предвещающий никаких неожиданностей. Время обеда никак не регламентируется. Но из вредности я предпочитаю обедать, когда в комнате есть Баканов. Баканов - это тихий, вредный инженер, постоянно находящийся в отпуске. Он не переносит запаха кофе и делает все возможное, чтобы его заглушить. Должна признать, что ему неплохо удается, и теперь в нашей комнате доминирует запах расплавленного полиэтилена. Этим запахом пропитано буквально все. Мне кажется, что даже кофе имеет запах полиэтилена.

Но это еще не самое худшее, что можно встретить в нашей комнате. Самое худшее - это Козлов. Козлов - это один из тех тихих шизофреников, что являются непременным и обязательным атрибутом нашей кафедры. На первый взгляд способ проявления шизофрении Козлова кажется довольно безобидным. Но потом он начинает действовать на нервы. Козлов любит, безумно любит Norton Commander. Иногда он проводит несколько часов, сидя рядом с компьютером, и взгляд его с вожделением скользит по изящным белым рамочкам, соблазнительному серому курсорчику и буковкам, прекрасным черным буковкам. Расставание с компьютером всегда проходит тяжело. Козлов хмурится, тяжело вздыхает и долго, долго смотрит на компьютер, прежде чем уйти. И все-таки уходит. Просто удивительно, даже не верится. Время от времени Козлов пытается получить от принтера распечатку любимого изображения. И каждый раз принтер выдает черно-белое изображение, которое Козлова совершенно не устраивает. Находя такие распечатки, у меня появляется желание раскрасить их в голубой цвет и подарить Козлову. Наверное я так и сделаю.

После обеда появляется Игорь Николаевич Желбаков. Целеустремленной походкой он проходит к своему столу, ставит дипломат на пол, снимает пальто, вешает его в шкаф и занимает свое рабочее место. На этом приступ целеустремленности заканчивается. За столом сидит уставший, невыспавшийся пожилой человек, отягощенный какими-то мрачными мыслями. Игорь Николаевич тяжело вздыхает и наконец решается высказать свое самое сокровенное желание. "А не выпить ли нам чаю?" - спрашивает он и просительно смотрит на меня. Осмотрев критическим взглядом своего научного руководителя, что сам себе он заварить чай действительно не сможет. И в конце концов это стало моей обязанностью, впрочем необременительной.

Напоив Игоря Николаевича чаем и убедившись, что больше нет никаких срочных дел, я покидаю кафедру с чувством выполненного долга. Игорь Николаевич завистливо вздыхает.

СРЕДА

Алешин не спеша зашел в комнату. В самом дальнем углу он заметил кого-то незнакомого. Осторожно, стараясь не шуметь, Алешин подошел к незнакомцу. Это был японский шпион, специализировавшийся на промышленном шпионаже. Под видом корейского стажера ему удалось попасть на самую засекреченную кафедру МЭИ - ИИТ. Вот уже два дня, японский шпион старательно, высунув от напряжения свой японский, владеющий английским, французским, итальянским и китайским, язык, перерисовывал принципиальную схему компьютера, выпущенного фирмой IBM. Алешин многозначительно кашлянул.

- Засекли, - догадался японский шпион и испуганно обернулся.

- Китаец? - спросил Алешин.

- Данные нашей разведки правильные, - радостно отметил про себя японский шпион, - всех людей ниже полутора метров русские считают китайцами.

Японский шпион вскочил со стула, вытянулся в струнку и отрапортовал, - так точно, китаец.

- Это хорошо, - сказал Алешин и взгляд его потеплел. Алешин любил китайцев.

Убедившись в безобидности незнакомца, Алешин потерял к нему всякий интерес. Внезапно он резко повернулся и посмотрел на притихшего, испуганного Диденко. Диденко закашлялся, смешался и на всякий случай встал. Алешин подозрительно смотрел на него снизу вверх.

- Не может быть, - подумал Алешин, - этого просто не может быть. Но на всякий случай спросил, - Вы китаец?

Диденко задрожал мелкой дрожью. Он знал, что Алешин любит китайцев. - Рискну, - решил Диденко и успокаивающе произнес, - китаец, китаец, - старательно копируя китайский акцент. Диденко провел в Китае почти год и считал, что неплохо знает китайский акцент. И вот наконец эти знания пригодились. Этого он и боялся.

- Врет, - думал Алешин, - решил меня обмануть. Надо проверить. - А Ваши родители тоже были китайцами? - вкрадчиво спросил он.

- Этого мне еще не хватало, - испугался Диденко, но вида не показал. - Конечно, китайцами. Мать - китаец, отец - китаец, бабка - китаец ...

- Документы! - прервал его Алешин.

- Как? Что? Какие еще документы? Нет у меня никаких документов. Откуда у нас, у китайцев, могут быть документы?

- А это что? - спросил Алешин и театральным жестом достал из внутреннего кармана свитера паспорт.

- Мой, - узнал Диденко. - Значит он все знал, он все знал с самого начала. Но зачем же он тогда спрашивал? Ведь в паспорте написано, что я хохол.

- Возьмите, - разрешил Алешин. - Вы его потеряли. Вчера.

- Вчера? - ужаснулся Диденко. - Вчера я весь день был дома. Даже в магазин не ходил. Железные двери, сигнализация, решетки на окнах ... Как же так?

- Садитесь. Побеседуем, - предложил Алешин.

Диденко с готовностью присел на краешек стула, достал чистый лист бумаги, ручку и преданными глазами посмотрел на Алешина, готовый записывать все, что тот скажет.

- Скоро у меня аттестация, - начал не спеша излагать Алешин. - Вам надо оформить в этом месяце шестнадцать заявок на авторское свидетельство. Тему выберите сами. На сегодня у меня все. Сверим часы. На моих среда. Значит через неделю я приду и проверю. Все.

Алешин встал, снисходительно потрепал японского шпиона по плечу, и вышел из комнаты.

- Вот это удача! - думал японский шпион. - Всего за неделю я получу ценную информацию. Шестнадцать заявок! Потрясающе! Банзай!

- Шестнадцать заявок! Нет, мне не успеть, никак не успеть. Что же делать? - думал Диденко.

Алешин медленно шел по коридору и думал. Думал кому поручить нарисовать плакаты для аттестации. Навстречу ему шел Евланов.

- Метр сорок пять, - отметил про себя Алешин. - Китаец?

- Китаец, - согласился Евланов. Он не любил когда его называли евреем. На все остальное он был согласен.

- Молодец! - похвалил Евланова Алешин, и ласково погладил по лысине. Лысина была гладкой и теплой.

В этот момент приоткрылась дверь восьмой комнаты и оттуда осторожно выглянул Малиновский.

- Виталий Николаевич! - официально произнес Алешин. - Мне необходимо с Вами поговорить.

- Главное - это не дать ему подумать, что я его боюсь. Я не боюсь, я не боюсь, это не я, это не я ..., - Малиновский обреченно вздохнул и предложил Алешину зайти.

- Вы догадываетесь, о чем я хотел с Вами поговорить? - спросил Алешин без предисловий.

- Да, да, конечно. Я сам хотел с Вами об этом поговорить, - сказал Малиновский. Он знал, что надо со всем соглашаться и не спорить.

- И вы согласны? - изумленно спросил Алешин. Он решил поручить Малиновскому нарисовать плакаты, но никак не ожидал, что тот так быстро согласится.

- Согласен. Конечно согласен.

- Тогда до свидания.

Свой рабочий день Алешин посчитал законченным. Он был доволен собой. День выдался хороший, работа кипела, на кафедре становилось все больше и больше китайцев.

ЧЕТВЕРГ

По четвергам меня переполняет энергия. Она бурлит и переливается через край. Хочется что-нибудь сделать. И совсем необязательно хорошее. Лучшее место для приложения моей энергии это, конечно, кафедра.

На кафедру я заявляюсь как обычно, к обеду. Раньше почему-то не получается. Уйти могу в любую минуту, а прийти только к обеду. Просто наваждение какое-то. пробовала даже будильник заводить. Все равно не помогает. Звонить-то он звонит, но вставать-то я не встаю. Впрочем я с этим уже давно примирилась.

Итак, я прибыла на кафедру. "Вот я и в "Хопре", - сказал бы год спустя телевизор. Да, год это не мало. Особенно для телевизора. Усевшись за свое рабочее место, я задумалась. Предстояло решить глобальный вопрос четверга: что бы такого сделать плохого? Но тут приходит Игорь Николаевич. Он подходит ко мне, всем своим видом выражая негодование. Дело в том, что мое рабочее место Игорь Николаевич считает своим. Вынуждена признать, что у него на это есть некоторые основания. Дурная привычка уступать места людям преклонного возраста и инвалидам с детьми сработала и на этот раз. Я покорно перемещаюсь за свой рабочий стол. Игорь Николаевич торжествует. Отвоевав стол, он приходит в чудесное расположение духа.

- А пойдемте-ка обедать, - благодушно предлагает Игорь Николаевич.

- Угощаете? - оживляюсь я. Люблю когда меня угощают.

- Кто? Я? - спрашивает Игорь Николаевич с искренним изумлением.

- Извините, - говорю я. - Показалось.

Игорь Николаевич облегченно вздыхает и уходит. Я опять занимаю свое рабочее место. Правда ненадолго. Больше часа Игорь Николаевич не обедает. А жаль.

Большинство моих мелких пакостей связано с Козловым. Вот и сейчас я стараюсь придумать что-нибудь эдакое, что бы ему очень не понравилось. У меня в запасе был еще один час.

И тут, прервав ход моих мыслей, появился студент. Студент был моим собственным, в том смысле, что я вела у него УНИР. Как обычно студент был наполнен идеями и дискетками. Я с надеждой посмотрела на дискетки. В голове зарождалась мелкая пакость.

- Чего изволите? - догадливо спросил студент, поймав мой затуманенный взгляд.

- Мне бы чего-нибудь эдакого, - туманно попросила я. На всякий случай шепотом.

- Вирус? - предложил студент тоже шепотом.

- Ну что вы! - возмутилась я. - А какие есть?

- Сейчас посмотрим.

Студент стал задумчиво перебирать дискетки. Разглядывая их на свет, он что-то бормотал себе под нос, и вдруг злобно захихикал. Я внимательно посмотрела на студента. Мефистофель мефистофелем.

- Ну что там? - не выдержала я.

- О! - застонал студент. - Это такая маленькая программка, которая должна понравиться Козлову. Какая у него любимая клавиша?

Я задумалась. У меня любимая клавиша <ESC>. А у Козлова?
- <Alt>, - решительно сказала я.

- Отлично, - одобрил Козлова студент и включил компьютер.

Мелкая пакость была создана. Идея была очень простой. При нажатии на клавишу <Alt> из недр компьютера полилась незатейливая мелодия песни "А нам все равно", со скоростью раза в два меньшей, чем у оригинала. Испытание не для слабонервных.

Пришла моя очередь злобно хихикать.

- Все, решительно сказала я. - Пора сматываться. Сейчас придет Козлов.

Эта фраза студента несколько отрезвила. Козлов должен был принимать у него защиту курсового проекта. Он с сомнением посмотрел на компьютер, но наглость победила предусмотрительность.

- Вы меня сегодня не видели, - на всякий случай предупредил студент и исчез.

Мне очень хотелось остаться и посмотреть на Козлова, когда он услышит глас компьютера, но из деликатности я решила ему не мешать.

Переждать бурю я решила на пятом этаже. В дверях я столкнулась с Козловым. К сожалению, мне не удалось скрыть радостной улыбки. Козлов озадаченно посмотрел на меня.

На пятом этаже я попыталась уговорить Лену посидеть вместо меня полчаса в нашей комнате. Лена проучилась вместе со мной почти шесть лет, и поэтому даже не зная в чем дело, решительно отказалась. Но я не обиделась. Настроение было приподнятое. Душа пела. Потянулись приятные минуты ожидания. Смакуя подробности, я поделилась с Леной своей задумкой. Лена пришла в ужас.

А потом пришел Игорь Николаевич. Он-то и поведал нам, что случилось во время моего отсутствия в четвертой комнате. Действительность превзошла все мои ожидания. Мелкая пакость, сотворенная студентом за пару минут, отняла у Козлова целый час рабочего времени и хорошее настроение.

Вот оно счастье!

ПЯТНИЦА

Традиционно пятница считается коротким днем, поэтому я обычно посвящаю его работе. Работе над диссертацией Игоря Николаевича. К этому меня вынуждает мое социальное положение и отсутствие знания линейной алгебры у Игоря Николаевича. В результате моей обязанностью стало написание главы докторской диссертационной работы. Это повышает мой культурный уровень и позволяет не умереть со скуки. Так что я не жалуюсь. Разве что самую малость. Кому бы поручить написание моей кандидатской диссертации? Вот в чем вопрос.

Пятничный рабочий день начинается, естественно, с обеда. Смакуя предположительно бразильский кофе с бутербродами, я задумчиво рассматриваю потолок. Грязный. Но моему пищеварению уже ничто не может повредить. Как говорится, процесс пошел.

Игорь Николаевич терпеливо дождался окончания моей трапезы и убедившись, что я пришла в сытое расположение духа, деликатно поинтересовался не закончила ли я работу над его диссертацией.

Портить себе настроение не хотелось, поэтому я туманно пообещала сделать это вскорости. Раздосадованный Игорь Николаевич потребовал чай. Немедленно и вскорости. Вставать не хотелось.

- А не пойти ли вам пообедать? - предложила я.

Игорь Николаевич обиделся и ушел до понедельника.

Вскорости я последовала за ним.

Вот и еще одна неделя прошла бесследно. Когда-нибудь я пожалею о потраченном зря времени. Да и не только я. Сколько еще таких как я бесцельно слоняется по кафедре? А сколько времени занимают компьютерные игры, от которых оторваться просто невозможно? А ведь кто-то сожалеет о том, что в сутках всего 24 часа. Почему так несправедливо устроен мир?

СУББОТА

В субботу я могу быть, а могу и не быть. Быть иль не быть? Вот в чем вопрос.

ПРИМЕЧАНИЯ

Список преподавательского состава на момент
написания реферата

Малиновский В.Н. - долгожитель; всегда здоровается первым.
Антипов Г.В. - спокоен до наглости.
Бахметьев А.А. - ленив, халатен, фотогеничен.
Быков А.П. - всегда небрит, любит поспать.
Гордеев С.И. - осторожен, аккуратен.
Диденко В.И. - выше двух метров, самолюбив.
Евланов Ю.Н. - лыс, любопытен, обидчив, злопамятен.
Желбаков И.Н. - умен, остроумен; забывчив.
Капустин В.М. - болтлив.
Кончаловский В.Ю. - фамильярен, имеет собственный жаргон.
Козлов Н.В. - умен, нагл, любит носки зеленого цвета.
Минин А.Г. - хитер, прожорлив, развязан, боится меня.
Новиков В.А.- вежлив, трудолюбив.
Панфилов В.А. - свободолюбив, всегда весел и корректен.
Серов Н.А. - малоизвестен, но кажется безобиден.
Семенов В.Ф. - недалек от пенсии.
Скляров А.П. - усат, добродушен.
Солодов Ю.С. - спокоен, вежлив, методичен.
Федотов В.П. - скрытен, подозрителен, обидчив.
Шатохин А.А. - умен, трудолюбив, не любит здороваться.
Шведов Е.Н. - глуп, ленив.

Кроме всего вышеперечисленного на кафедре имелись аспиранты,
лаборанты и секретарши.